Алекс без напряжения осторожно поднял ее, чтобы девушка не поранилась о грубые каменные выступы. Он разжал руки, когда она уже оказалась над ровной землею.
Какое-то время Джесс продолжала лежать, проверяя сеть.
— Никаких новых дыр, благодарение Богу. — Она грациозно поднялась с травы. — Алекс, ты что-то побледнел. Я, наверное, оказалась для тебя слишком тяжелой. Сядь, отдохни.
Алекс сделал, как было сказано.
— Я заберу раковины и отведу тебя обратно. Мужчина твоего… сложения не должен так напрягаться. — Джессика побежала к маленькой отмели за корзиной с ракушками. Когда она вернулась, Алекс, все еще бледный, сидел на камнях. Его лоб и лицо покрывали крупные капли пота. Бедняга, подумала Джессика, он совершенно не привык к физической работе. Она протянула Алексу руку. — Обопрись на меня, я тебе помогу. Мы потихоньку пойдем назад, в дом твоего отца. Элеонора заварит чай, дорогой, за который уплачена пошлина, и тебе сразу станет легче, — добавила Джессика, улыбаясь, и похлопала Алекса по руке. — Элеонора тебе поможет прийти в себя.
— Она думает, мне девяносто лет! — сквозь зубы ворчал Александр, истово надраивая скребницей крупного жеребца.
Они были на маленьком островке неподалеку от Уорбрукской гавани, крохотном клочке суши, не пригодным ни на что путное. Только москиты да черные мухи чувствовали себя здесь вольготно и плодились без счета. Восемнадцать лет назад, во время жестокого зимнего шторма, на мель у южной оконечности острова выбросило судно. Вся команда погибла. Только на следующее утро, когда буря поутихла, нашли одного моряка. Он замерз насмерть, привязавшись к мачте, навечно зажав в окостеневшей руке фонарь. Люди потом говорили, что много дней спустя они видели огонь, блуждавший по острову. Его прочесали вдоль и поперек, но никого и ничего не нашли. После этой истории кто-то и придумал название остров Призрака, и все старались держаться от него подальше. Таким образом, это было идеальное потайное убежище для коня и оружия Мстителя.
— Стоит перед мной, вся мокрая, ее облепило так, что она все равно что голая. Фигурка у нее изящная, но попка такая… Ох, прости, — сказал Алекс коню, когда слишком сильно провел по нему скребницей. — Из чего, интересно, она думает, я сделан? Каменный, что ли?
— Приблизительно из двухсот пятидесяти фунтов чистейшего жира, — заметил Ник.
— От этого твоего жира я меньше мужчиной не делаюсь, — отпарировал Алекс. На нем были только панталоны, подчеркивавшие мускулы сильных ног. Солнце пригревало и золотило кожу на его широкой спине.
— Может, все дело в парике, — сказал Ник, улыбаясь глазами. — Или в атласных одеждах. А может, образ жизни ленивого, еле двигающегося сибарита. Ты же только и делаешь целый день, что ешь или читаешь. Об этом ты не забыл? А чего стоит этот твой капризно-недовольный тон.
Алекс открыл рот, собираясь что-то ответить, но передумал и лишь еще крепче приналег на скребницу.
— Я не настолько хороший актер. Должна же она видеть, я… что я…
— Что ты неравнодушен к ней?
— Джессике Таггерт? Да никогда в жизни! Что мне за дело до нее и вообще кого-нибудь из Таггертов? Ни у кого из них, кроме Элеоноры, нет ни капли мозгов.
— Но ты ведь не по мозгам Джессики сохнешь, или как?
— Я тебе все это рассказал только для того, чтобы продемонстрировать женскую глупость. Она заявила, что непременно узнает Мстителя, что у него какой-то там жестокий рот, но я стоял прямо перед ней. И что? Ты заметил Эбигейль Уэнтворт, когда я целовал ее? Вот она та женщина, с которой мужчине стоит провести время.
— Конечно, если этот мужчина хочет загнуться от тоски и занудства через пару лет после женитьбы, — изрек, зевая. Ник. — Тебе пришлось бы все время устраивать для нее представления. Ну и что бы ты стал делать, когда она соизволит устать от Мстителя? Переодеваться чертом годик-другой? А что потом?
— Даже эта курица Эбигейль поняла, зачем явился Мститель. Он рисковал жизнью для спасения других людей. А Джессика даже этого не поняла.
— Может, ей в глаза попало слишком много грязной воды, чтобы увидеть это. Алекс принужденно вздохнул.
— Я же извинился. За все попросил прощения. По крайней мере, настолько, насколько мог. Большего я просто не должен и не мог сказать. Раскрыться перед тупой и злобной дамочкой вроде Джессики Таггерт? Ник, даже для меня это безумная идея. Может быть, если не было бы другого выхода. В самом крайнем случае.
— Звучит разумно, на первый взгляд. Посмотри его правую переднюю подкову, — не то приказывал, не то советовал Ник в манере великих русских князей. — Может, господину Александру лучше заняться госпожой Уэнтворт, а пресловутую Джессику оставить в покое?
— Отличная мысль, — подхватил Алекс, вновь принимаясь за чистку коня.
Глава 5
Пот струился по шее Алекса, смешивался с пудрой парика и застывал в омерзительную, липкую массу. Шея зудела, и безумно хотелось чесаться, но он держал марку, продолжая лениво возлежать на весьма неудобной софе в будуаре Эбигейль Уэнтворт.
— И он высок и очень красив, — говорила Эбигейль, мечтательно глядя в окно ничего не выражающими большими карими глазами.
— Я думал, он был в маске, — проговорил Алекс, теребя опушку треуголки. Накануне утром, пока Питман завтракал, ему представилась возможность обыскать контору этого доблестного представителя его величества. Он нашел письмо от адмирала английского флота с выражениями благодарности за конфискацию «Русалки», корабля Джосайи Грини, и с информацией о прибытии питмановской доли от продажи судна на «Золотой лани». Алекс знал, «Золотая лань» замечена в виду побережья Уорбрука и уже на подходе. Ее ожидали к вечеру.
— Да, конечно, на нем была маска, — продолжала Эбигейль. — Но мы, женщины, разбираемся в таких вещах. Он был необыкновенно красив.
— Как никто в Уорбруке? — поинтересовался Алекс, глядя на нее поверх перьев треуголки. Ему нужно было выработать план, как попасть на корабль, забрать деньги у очередного представителя его величества и удрать восвояси без пролития крови, особенно своей собственной.
— О конечно, кто в жалком Уорбруке может сравниться с Мстителем! Я прожила здесь всю свою жизнь и не видела никого столь изящного, столь грациозного, высокого, храброго. Он самый…
Алекс дальше не слушал. Не прошло и недели после налета Мстителя, как Эбигейль сочла себя непревзойденным авторитетом в этом вопросе, и ее неутомимо молотящий язык стал источником бредовых слухов и домыслов, более опасных для него, нежели Питман с его солдатами, и создавал дополнительные трудности для появления в облике Мстителя. Питману явно не пришелся по вкусу проигрыш заочной схватки с Мстителем, хотя весь город сговорился хранить молчание об этом. Одна лишь Эбигейль неудержимо тарахтела о своем приключении. Временами казалось, что она просто рехнулась. На два дня после налета Эбигейль стала центром внимания всего города. Каждому было интересно послушать ее впечатления о Мстителе. Но на четвертый день люди опять стали думать о хлебе насущном и прочих повседневных нуждах. Все, кроме, разумеется, Эбигейль. Она по-прежнему не говорила ни о чем, кроме Мстителя.
Алекс решил последовать совету Ника и провести некоторое время с очаровательной малюткой Эбигейль, но она не замечала его. Единственное существо мужского пола, занимавшее ее воображение, был Мститель.
— О, поверьте мне, я знаю, каков он.
— Джессика Таггерт сказала, что у него неприятный, жестокий рот.
Эбигейль встала. Ее мощный бюст вздымался в гневе.
— Что, что такие, как Таггерты, вообще могут знать? Вы ведь видели, как рассудил Мститель? Я всегда считала, что этой грязной твари необходимо помыться!
Алекс открыл рот, чтобы высказать свое мнение о причине внезапного гнева Мстителя, который явно горел сильным желанием поцеловать Джессику, а напоролся на отказ. Но возможная реакция, как, впрочем, и суждения Эбигейль не слишком занимали его. Но крайней мере, не интересовали по-настоящему, и он воздержался от комментариев. Больше всего сейчас Александр хотел оказаться на острове Призрака, сорвать с себя пропотевшую одежду и броситься в холодную соленую воду океана. Тем более ему еще предстояло придумать план по извлечению у Питмана не праведно нажитых денег.